Красавица Леночка и другие психопаты - Страница 48

На следующий день стиль её разговора с ним стал ещё более негативным и хамским. К этому, видимо, её подтолкнуло высказанное Джонни намерение сократить её довольствие. Сначала она завела с ним разговор о том, что ей понадобится пара сотен долларов, чтобы купить в duty-free на обратном пути своим коллегам алкогольные напитки в подарок. На что Джонни ответил: зачем покупать им подарки? За то, что тебе не платят зарплату? Его просто бесило то, как нагло и бесстыдно она пыталась его использовать, чтобы произвести положительное впечатление на других. Другого лоха себе поищи деньги стрелять на такие цели! На это Леночка ответила: хорошо, я тебя поняла. И сказала это таким тоном, словно пытаясь ему показать, что он ещё пожалеет об этом.

Второй неприятный разговор случился, когда Джонни обратил внимание, как Леночка шлёт в роуминге одну смс за другой. Естественно, он тут же прикинул, как за считанные минуты с её счёта уходят сотни рублей, а потом подумал о том, кто потом будет платить за её переписку. Однако самым неприятным для него была, пожалуй, мысль о том, что она за его счёт, небось, переписывается с кобелями с сайта знакомств. Естественно, про знакомства он ей сказать там, в Турции, не был готов. А спросил у неё просто: сколько же денег у тебя уходит? В ответ Леночка соврала, что, если спишут много денег, то она просто выкинет симку. Такое её заявление показалось ему настолько абсурдным, что он удивлялся, как она может так врать. Неужели она действительно считает, что я в такое поверю, – недоумевал он. На всякий случай, правда, он задал ей вопрос: так у тебя же тогда номер поменяется?! Но Леночка ответила: ну и что!

А ещё, видимо, ей очень не понравилось, когда в тот же день утром, послушав её очередную наглую ложь, он попросил её по возможности всегда говорить ему правду. На что она, как обычно, сделала очень честные глаза и невозмутимо ответила, что она практически всегда ему говорит правду и только правду.

Месть, которая проявлялась в её отношении к нему, не заставила себя долго ждать. Так, когда они вместе купались, и он вплотную подошёл к ней, она сказала, чтобы он соблюдал её личное пространство. А когда он в ответ посмотрел на неё обиженным взглядом, она резко сказала, что не надо на неё так смотреть, как мышь на крупу. Мол, если тебе неприятно, то когда приедем в Москву, не будем с тобой больше общаться. Естественно, Джонни был в шоке от такого заявления, хотя и был уверен, что при таком «общении», что имело место между ними, это было не в её интересах, потому что в Москве она, очевидно, захочет на нём паразитировать и дальше.

Видимо, решив, что раз он не хочет все деньги тратить на алкоголь для её покровителей с работы, то надо потратить его деньги как-то иначе, Леночка предложила съездить на экскурсию на водопады. Впрочем, Джонни был вовсе не против, особенно учитывая, что потратить деньги на экскурсию ему было куда приятней, нежели на алкоголь в подарок её хахалям.

Однако на экскурсии его ждало самое настоящее шоу. Когда они шли к главному водопаду, Леночка неудачно выпрямилась в ущелье и ударилась головой о каменный свод. В результате она держалась за голову и плакала, а Джонни бегал вокруг неё, пытаясь убедить приложить что-нибудь холодное к голове. Например, её кепку, которую он намочил водой из водопада. У неё же случился приступ агрессии, в котором она повторяла: «я тебя ненавижу», обвиняя Джонни в том, что он не уберёг её от того, что она неудачно распрямилась. Конечно же, он в очередной раз винил себя в своей отрешённости от реального мира, погружённости в свои мысли, когда за Леночкой нужен глаз да глаз. Но всё-таки ему почему-то казалось, что это уже слишком. Также ему казалось, что у человека, получившего серьёзную черепно-мозговую травму, главным приоритетом должно быть получение первой помощи, а не выяснение отношений. А ещё, он никак не мог отделаться от ощущения, что даже плакала она как-то ненатурально, словно плохой актёр. Не было в её истерике той глубины чувства, которая обычно характеризует подобные женские проявления. Кроме того, когда на обратном пути таксист, хорошо говоривший по-русски, спросил у неё, понравилось ли им на водопадах, она безо всяких всхлипываний бодрым тоном ответила, что да.

Вечером, попивая коньяк, она решила с ним поговорить по душам. Ради такого случая обычно не пьющий Джонни даже разрешил ей добавить немного коньяка в кока-колу, которую он пил по такому случаю вместо традиционного для него сока. После нескольких общих слов Леночка предложила: давай выпьем за тебя. Я не знаю, кем ты мне приходишься. Ты мне не друг, не муж и не любовник. Ты мне не нравишься. Я очень хотела бы видеть в тебе мужчину, но ты в чём-то как женщина, а в чём-то как ребёнок, но не мужчина. И если ты к своим годам не стал мужчиной, то ты им уже и не станешь. Как человек, ты даже слабее меня! Чуть что тебе не понравится – ты сразу в истерику. Мужчина должен уметь быть жёстким, когда надо уметь ударить кулаком по столу. Ты живёшь там в каком-то своём мире бредовых фантазий и совершенно не приспособлен к реальной жизни. Ты постоянно теряешься в пространстве и времени. Ты не умеешь радоваться жизни здесь и сейчас. В ответ Джонни начал смущённо мямлить что-то о том, как с таким её отношением к нему здесь и сейчас радоваться ему особо нечему. Он осознаёт, что был неправ, занимая с ней недостаточно жёсткую позицию. Эх, если бы он мог вернуться в то время в начале года. Когда она говорила ему, как сильно он ей нужен, когда она собиралась переезжать к нему... Она продолжала: тебе сейчас будет больно, но я тебе кое-что расскажу про то время. И она поведала ему о том, как в то самое время она якшалась с женатым мужиком со своей работы, как он ей настолько понравился, что она сразу же стала забывать своего бывшего. Как до встречи с тем мужчиной она приходила на работу за сорок минут до начала трудового дня и всё это время плакала о своём бывшем. А, между прочим, это именно по вине Джонни она тогда прекратила преследовать своего бывшего. А если бы не прекратила, как ей потом сказали, ещё пара месяцев, и её бывший был бы полностью в её распоряжении. Мол, ты просто в реальных людях, в женщинах особо не разбираешься, потому что ты с ними даже не встречаешься, ты просто не видишь их в реальной жизни, и потому не знаешь, какие они. У тебя есть только твой собственный бред о том, как устроены люди. Когда Джонни слушал её рассказ, ему вдруг почему-то захотелось стукнуть кулаком… не по столу, а по её лицу… хорошенько так. Чтобы эта сука умылась своей кровью и надолго потеряла товарный вид! Чтобы ей на Ярославке никто больше чем по двести пятьдесят рублей не давал за час траха. (Ему почему-то в тот крайне неприятный для него момент вспомнилось, как примерно в то время, когда она начала рассказывать ему байки о том, как ей не платят зарплату, она говорила ему, что если у неё не будет денег, то ей что, с голоду подохнуть, или на Ярославке стоять? У него ещё тогда в голове роились циничные мысли типа: «ну если это единственное, как ты можешь себе на жизнь заработать...». А ещё он думал о том, что эта тепличная фифа, привыкшая паразитировать на домашних мальчиках, просто не выжила бы среди матёрых, агрессивных приезжих шлюх, прошедших огонь и воду. Не говоря уже о дискомфорте и явных опасностях, сопряжённых с самими актами оказания «услуг».) Но эмоции эмоциями, а действовать на их основании он не мог. И дело даже не в возможных организационных неприятностях с турками. Которые хотя и могли бы, если что, понять такие крайние меры в случае, «если женщина забыл свой место», но законы всё же диктовали иное. Но дело даже не в этом. Он всю свою сознательную жизнь был категорическим противником насилия, тем более по отношению к женщине, особенно душевнобольной женщине. Но как же быть? Неужели он мог оставить вот такое отношение к себе безнаказанным? Первое, что приходило в голову – послать её на ХХХ сразу по возвращении в Москву. Даже можно не посылать, а просто перестать давать деньги, и она исчезнет из его жизни раз и навсегда сама собой. Но чего он этим добьётся? Она очень быстро нового лоха себе найдёт в инете. А если с этим будут сложности, пока будет искать, пойдёт на работе к начальнику, ноги раздвинет... благо ей не привыкать! А скорее, и